XXXIII Международные чтения «Достоевский и мировая культура».

10-13 ноября. Санкт-Петербург. 2008 г.

Е.А.Осокина (Москва)

 

МЕСТО «ВЕЛИКОГО ИНКВИЗИТОРА»

 

            Мой доклад не только плод досужих размышлений, но и часть большой многолетней работы по уяснению возникновения, становления, расцвета и завершения национальной литературы, где очень важна материнская основа, образец, по которому выстраивается культура, литература и отдельное произведение. Творчество Достоевского является ключевым в русской классической литературе, воплощенным совершенством, а значит – воспроизводящим основу духовной культуры во всей сложности и многообразности форм.

            Каждый раз, приходя в храм, мы наяву воспринимаем видимое и слышимое последование, действия и слова священнослужителей, чтение, пение, иконы, освещение и вживе воспринимаем все это, каждый раз переживая все по-новому. Также происходит и с произведениями Достоевского: при каждом новом обращении к ним каждый из нас поражается открывающемуся новому и глубинному содержанию. Такое свойство «живоносного источника» и «неупиваемой чаши» не только следствие дара Достоевского-человека, но и дара Достоевского-художника, его удивительной способности воплощать в слове сложнейшую форму, узнанную им в богослужении как основе русской христианской культуры. Особенность службы как формы такова, что она вечна (по сочетанию неизменной части с вставными, каждый раз изменяющимися частями) и бесконечна (по содержанию и неповторимости последования). То что Достоевский воплотил эту сложную, подвижную и всеохватную форму, не оставляет сомнений.

            Единая идея, структура, соединяющая все пять больших произведений, уже получивших название «пятикнижие», воедино, в одну большую форму, в одно последование форм, существует, и лучше всего для нее подходит название богослужебного круга. О наличии единой идеи для пяти произведений говорится в академическом ПСС  в послесловии к «БрК» (XV, 402-410, 411-415), где приведены фактические подтверждения единого замысла. Другое дело, что идея о форме богослужения как матричной основы для литературного произведения могла возникнуть не сразу (хотя эта дата существует – 16/28 апреля 1864 года), а позднее, но то, что в «пятикнижии» воспроизведена форма богослужения – это несомненно. В «отзыве редактора», завершающем «Подростка», эта идея несколько проявляется:

 (См. ПРИЛОЖЕНИЕ 1) важнее для меня именно законченность форм и хоть какой-нибудь да порядок, и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которых вот уже двести лет всё ничего не выходит. …

Признаюсь, не желал бы я быть романистом героя из случайного семейства! …

Работа неблагодарная и без красивых форм. Да и типы эти, во всяком случае, - еще дело текущее, а потому и не могут быть художественно законченными. Возможны важные ошибки, возможны преувеличения, недосмотры. Во всяком случае, предстояло бы слишком много угадывать. Но что делать, однако ж, писателю, не желающему писать лишь в одном историческом роде и одержимому тоской по текущему? Угадывать и... ошибаться. Но такие "Записки", как ваши, могли бы, кажется мне, послужить материалом для будущего художественного произведения, для будущей картины - беспорядочной, но уже прошедшей эпохи. О, когда минет злоба дня и настанет будущее, тогда будущий художник отыщет прекрасные формы даже для изображения минувшего беспорядка и хаоса. (Пд 455)

 

Нет ничего удивительного в том, что в осмыслении больших по форме произведений Достоевского невозможно обойтись без терминологии Типикона, ибо вне этой терминологии и понятий невозможно получить верное представление о том, что было сделано Достоевским, а именно: превращение формы богослужебного круга в литературно-художественную форму. Как он превращает бесконечно варьируемую подвижную структуру, существующую в суточном и годовом времени, еще предстоит показать. Но некоторые приемы можно назвать и сейчас.

Например, повтор – основной структурообразующий прием, заставляющий воспринимать текст разносторонне (в общем) и глубоко (в частном). О присутствии частей Литургии в том или ином произведении Достоевского уже говорилось (доклады и публикации Т.А.Касаткиной, В.Н.Захарова, Ф.Б.Тарасова, С.С.Серопяна), но пока отсутствовала объединяющая идея богослужебного  круга и собственно структуры службы, воспринимать и понимать это во всей целокупности и взаимозависимости было невозможно. Узнавание Евхаристического канона в ПН, в Пд, в БрК (см. выше указ. доклады и статьи) не противоречит идее богослужебного круга, не разрушает, а только подтверждает ее, так как Литургия, основной частью которой и является Евхаристический канон, не входя в суточный круг богослужения, непременно присутствует как основная идея всегда, связывая все последования в круг вечности. Повтор заставляет возвращаться мыслью и переживанием к одному и тому же, проникая все более в суть произведения прямо или «от обратного», идя мыслью и чувством или от большого к малому, или от малого к большому - так называемый «принцип матрешки», при котором большое содержит в себе подобные меньшие формы, воспроизводящие это большое, и самая малая форма дает представление о самой большой и наоборот. Структура каждой службы имеет постоянную структуру и изменяемые части, что позволяет делать вставки больше или меньше, не нарушая структуры целого. Но как только мы попытаемся что-то проанализировать поступательным путем, делая «срез», мы неизбежно столкнемся с упрощением структуры до плоскости синхронии или диахронии. Понимать можно или от частного к целому, или от целого к частному, но в цельном круге.

Богослужение составляет многоуровневую последовательность различных служб и составляющих их молитвословий: это суточный круг, седмичный и годовой. Все эти круги совмещаются в каждой службе, создавая неповторимый ее состав, повторяющийся только через 532 года. Это сложное взаимодействие и взаимопроникаемость больших и малых форм создает необыкновенный феномен всеохватности, вечности и причастности, где значим каждый элемент и все в целом. Если рассматривать «пятикнижие» как такую сложную систему, то можно ответить на вопрос, почему Достоевский поместил поэму «Великий инквизитор» именно в «БрК».

Поэма такова, что могла бы быть в составе любого из пяти произведений. Она могла быть повествованием Раскольникова в ПН, могла быть рассуждением Ипполита в Ид, исповедью Версилова в Пд и размышлением Ставрогина в Бс (в главе «У Тихона»). В записных тетрадях от 24 декабря 1877 г. есть известная всем читателям заметка:

Memento. На всю жизнь.

1)      Написать русского Кандида.

2)      Написать книгу о Иисусе Христе.

3)      Написать свои воспоминания.

4)      Написать поэму «Сороковины».

Здесь же заметка о «детях, мучениях детей (что ж ты не помог?)». Есть и более ранние замечания о замысле будущей большой формы – романа-эпопеи, состоящего из нескольких частей, – относящиеся ко второй половине 1860-х гг. (XV, 404) Мотивы «Великого инквизитора» исследователи относят даже к произведениям конца 1840-х гг. (XV, 402), но поэма помещена в рассказ Ивана в БрК, хотя композиционно явно перегружает сцену, ведь братья беседуют в трактире за трапезой, обсуждая животрепещущие для Ивана вопросы смысла Божественного мироздания, занимая и без поэмы много повествовательного времени. Но поэма именно здесь, в пятой книге «Pro и contra», после глав «Сговор», «Смердяков с гитарой», «Братья знакомятся» и «Бунт».

В системе формы суточного богослужебного круга место поэмы «Великий инквизитор», произнесенной Иваном, т.е. поданной как предание, становится понятным. Суточный богослужебный круг включает в себя несколько последований: Вечерню, Повечерие, Полунощницу, Утреню и часы – 1, 3, 6, 9-й. Литургия не входит в состав последования суточного круга, хотя занимает место между 6-м и 9-м часами, но является главным богослужением, во время которого совершается таинство Причащения. Каждое последование – служба – имеет свое содержание, означенное в постоянных молитвах и песнопениях. Так начало Вечерни – «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя. Услыши мя, Господи. Господи, воззвах к Тебе, услыши мя: вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к Тебе» – называет ее содержание. Полунощница посвящена грядущему пришествию Господа и Страшному суду, формулировка чего есть в тропаре: «Се, Жених грядет в полунощи, и блажен раб, его же обрящет бдяща: недостоин же паки, его же обрящет унывающа. Блюди убо, душе моя, не сном отяготися, да не смерти предана будеши, и Царствия вне затворишися: но воспряни зовущи: Свят, Свят, Свят еси, Боже, Богородицею помилуй нас».

            Я сейчас остановлюсь на одной службе, входящей в состав суточного круга, а именно - на Утрени. В докладе 2004 года «Роман и служба как литературная форма. «БрК» (опубл. в сб. «Достоевский и современность. Материалы XIX Международных Старорусских чтений 2004 года». – Вел.Новгород, 2005. С. 154-164 и в интернете) я уже отмечала структуру канона, которая просматривается в этом произведении. Канон как гимнографическая форма является принадлежностью последования Утрени, вседневный чин которой включает  в себя «благословение, начало обычное, Пс.19 и Пс.20, тропари, каждение храма, ектению, шестопсалмие, великую ектению, тропари, кафизмы и седальны, Пс.50, КАНОНЫ, стихиры на хвалитех, великое славословие, ектению, стихиры на стиховны, молитву «Отче наш», тропарь, отпуст». Основное ее содержание присутствует в следующих молитвословиях:

«Бог Господь и явися нам, благословен грядый во имя Господне».

Полиелей: «Хвалите имя Господне, хвалите, раби Господа, аллилуиа.

Благословен Господь от Сиона, живый в Иерусалиме, аллилуиа.

Исповедайтеся Господеви, яко благъ, яко в век милость Его, аллилуиа.

Исповедайтеся Богу Небесному, яко благъ, яко в век милость Его, аллилуиа».

Воскресные тропари: «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим».

Псалом 50-й, который исполняется перед каноном, начинается так:

«Помилуй меня, Боже, по велицей милости Твоей,

и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.

Наипаче омый мя от беззакония моего,

И от греха моего очисти мя:

Яко беззаконие мое аз знаю,

И грех мой предо мною есть выну».

 

В этих словах и заключено содержание «Великого инквизитора» – ХРИСТОС ЯВИЛСЯ! Но явный или желаемый для великого инквизитора, который исповедуется перед Ним? И вообще, кому может явиться Христос? То что монолог инквизитора является покаянной речью, заложено не только в структуре самой речи, где старик называет свои деяния, обвиняя Того, к Кому обращается, но и в структуре «пятикнижия», где Утреня определяет эту книгу - БрК, а также и в структуре службы, а именно – в шестопсалмии, т.е. в возможности соотнесения содержания шести псалмов (3,  37, 62,  87, 102, 142) с речью старика (См. ПРИЛОЖЕНИЕ 2).

Псалом 87.

¹Песнь. Псалом, Сынов Кореевых. Начальнику хора на Махалаф, для пения. Учение Емана Езрахита.

²Господи, Боже спасения моего! днем вопию и ночью пред Тобою:

³да внидет пред лице Твое молитва моя; приклони ухо Твое к молению моему,

⁴ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней.

⁵Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы,

⁶между мертвыми брошенный,- как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты.

…

Мысль о явлении Христа и восприятии Его людьми не оставляла Достоевского, о чем говорят и его пометы в Евангелии.

Ин.VIII, 42: Иисус сказал им: если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня.

 

Но в современности пророк и мессия не могут быть узнаны, и потому в романах происходит замещение Христа (Ид; Пд, где появляется некий ОН; Бс, где не Христос). Явный Христос не будет узнан, узнанным Он мог быть только в предании, что и сделано Достоевским. Иван рассказывает свою поэму Алеше в трактире, явно затягивая эту сцену. Но нет более уместного расположения для этой поэмы. Содержание ее расписано столь подробно и неоднократно (работы В.Казака, 1995, П.Фокина, 2007, А.Гумеровой, 2007 и др.), что не стоит касаться этого, за исключением нескольких моментов.

1. Христос явился. Он узнан по делам Своим.
2. Он заключен в темницу Великим инквизитором, который по сути исповедуется Ему при полном молчании Христа. (Отмечено Д-м.

Ин.VIII, 43: Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего.

44: Ваш отец диавол… Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины…  

45: А как Я истину говорю, то не верите Мне.

46: Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему не верите Мне?

47: кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога.

Ин. XV, 3-4: Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам. Пребудьте во Мне, и Я в вас.)

 

В молчании Христа не только исполненное Слово, но и явленное «молчание» самого Достоевского, написавшего все в «пятикнижии»  и потому могущего являть себя в грядущие века "предвечным" словом, молча, но ведя диалог с читателем и отвечая на насущные вопросы бытия. Молчание Христа соотносится с редкой, но известной Достоевскому, иконой "Спас Благое Молчание", имевшей в это время большее распространение в старообрядческой среде. (Иисус Христос, Который есть Предвечное Слово Божие, ипостась Троицы Живоначальной, - в образе Ангела Великого Совета (Ис. IX, 6), истинного Посланника - до Своего прихода к людям, до воплощения. Он в белой мантии (далматике) с широкими рукавами, руки сложены крест-накрест и прижаты к груди. В образе Спаса Благое Молчание раскрывается вся богословская концепция Домостроительства спасения. В нем слиты воедино и черты Предвечного Логоса-Эммануила, и воплотившегося Логоса - Премудрости Божией, и жертвы Христовой - Агнца, и Христа-священника, давшего человечеству возможность соединения с Богом в лоне Церкви и в евхаристической бескровной жертве.)

3. Поцелуй Христа превращает исповедь инквизитора в покаяние, а так как Великий инквизитор являет собой мир, эпоху, то приятием в поцелуе его покаяния, Христос принимает и искупает весь мир – творение Божие – и уходит в него, оставляя инквизитора в темнице раскаявшимся. В этом величайшее прозрение Д-го – покаяние.

Уже в начале БрК в уста старца Зосимы вложены слова:

 [Старец Зосима молодой крестьянке:] Только бы покаяние не оскудевало в тебе - и все Бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил Господь воистину кающемуся. Да и совершить не может совсем такого греха великого человек, который бы истощил бесконечную Божью Любовь.<…>

 Веруй, что Бог тебя любит так, как ты и не помышляешь о том, хотя бы со грехом твоим и во грехе твоем любит. А об кающемся больше радости в небе, чем о десяти праведных, сказано давно. Иди же и не бойся. (БрК 48) (См. ПРИЛОЖЕНИЕ 3)

 

(Национальная идея также формулируется Д-им через покаяние: Да и вообще надо бы здесь заметить, раз навсегда, что слово "воля народа" в прошлогоднем движении его вовсе неуместно, да и ровно ни к чему не служит, потому что ничего точно не обозначает. Прошлого года не воля народа обозначилась, а великое сострадание его, во-первых, во-вторых, ревность о Христе, а в-третьих, собственное как бы покаяние его, вроде как бы говения -- право, этак можно бы выразиться. Я это поясню ниже, но теперь прибавлю, что весьма рад, в устах Левина, таким выражениям про прошлогодних добровольцев, как пойти в шайку Пугачева и проч. (Пб 25:213)

 

Довольно давно уже, относительно говоря, как последовало у нас освобождение крестьян, и вот прошли эти годы -- и что же увидел в среде своей народ? Увидел он, между прочим, увеличившееся пьянство, умножившихся и усилившихся кулаков, кругом себя нищету, на себе нередко звериный образ, -- многих, о, многих, может быть, брала уже за сердце какая-то скорбь, покаянная скорбь, скорбь самообвинения, искания лучшего, святого... И вот вдруг раздается голос об угнетении христиан, об мучениях за церковь, за веру, о христианах, полагающих голову за Христа и идущих на крест (так как если бы они согласились отречься от креста и принять магометанство, то были бы все пощажены и награждены, -- это-то уже, конечно, народу было известно). (Пб 25:216)

 

Поднялись воззвания к пожертвованиям, затем пронесся слух про русского генерала, поехавшего помогать христианам, затем начались добровольцы, -- все это потрясло народ. Именно потрясло, как я выразился выше, как бы призывом к покаянию, к говенью. Кто не мог идти сам, принес свои гроши, но добровольцев все провожали, все, вся Россия. (Пб 25:216)

Умный Левин мог бы понять гораздо более его, но его сбило с толку соображение, что народ не знает истории и географии, а главное, досада на то, что какие-то Рагозовы объявляют войну, даже не спросясь его. Но объявления войны не было, а со стороны народа было как бы всеобщее умиленное покаяние, жажда принять участие в чем-то святом, в деле Христовом, за ревнующих о кресте его, -- вот все что было. Так что движение-то было и покаянное и в то же время историческое. Заметьте себе, что, говоря про эту историческую черту русского народа, то есть про ревность его к "делу божию", ко святым местам, к угнетенному христианству и вообще ко всему покаянному, божественному, я ведь вовсе не думаю хвалить за это русский народ: я не хвалю и не хулю, я только констатирую факт, которым многое объяснить можно. (Пб 25:216)

 

Идея покаяния пронизывает все произведение, постоянным повтором создавая определенный ритм произведения и цельную форму, соотносимую с богослужением.

БрК – как одно непрерывное покаяние. К покаянию приведены все персонажи, а значит, они допущены к Причастию.

Достоевский все сказал, замкнув богослужебный круг и приведя все к началу, а значит, к вечности – к Литургии (это содержится в ПН, начинающем круг) – вечной трапезе любви к Богу, явленную через любовь к Его творению.

 

Библиография.

Гумерова, 2007 – Роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы». Современное состояние изучения. Под ред. Т.А.Касаткиной. ИМЛИ им. А.М.Горького РАН. Москва, «Наука», 2007.

Казак, 1995 - Достоевский и мировая культура. Альманах №5. Москва. 1995.

Фокин, 2007 – Роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы». Современное состояние изучения. Под ред. Т.А.Касаткиной. ИМЛИ им. А.М.Горького РАН. Москва, «Наука», 2007.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

Псалом 19.

¹Начальнику хора. Псалом Давида.

²Да услышит тебя Господь в день печали, да защитит тебя имя Бога Иаковлева.

³Да пошлет тебе помощь из Святилища и с Сиона да подкрепит тебя.

⁴Да воспомянет все жертвоприношения твои и всесожжение твое да соделает тучным.

⁵Да даст тебе [Господь] по сердцу твоему и все намерения твои да исполнит.

⁶Мы возрадуемся о спасении твоем и во имя Бога нашего поднимем знамя. Да исполнит Господь все прошения твои.

⁷Ныне познал я, что Господь спасает помазанника Своего, отвечает ему со святых небес Своих могуществом спасающей десницы Своей.

⁸Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся:

⁹они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо.

¹⁰Господи! спаси царя и услышь нас, когда будем взывать [к Тебе].

Псалом 20.

¹Начальнику хора. Псалом Давида.

²Господи! силою Твоею веселится царь и о спасении Твоем безмерно радуется.

³Ты дал ему, чего желало сердце его, и прошения уст его не отринул,

⁴ибо Ты встретил его благословениями благости, возложил на голову его венец из чистого золота.

⁵Он просил у Тебя жизни; Ты дал ему долгоденствие на век и век.

⁶Велика слава его в спасении Твоем; Ты возложил на него честь и величие.

⁷Ты положил на него благословения на веки, возвеселил его радостью лица Твоего,

⁸ибо царь уповает на Господа, и во благости Всевышнего не поколеблется.

⁹Рука Твоя найдет всех врагов Твоих, десница Твоя найдет [всех] ненавидящих Тебя.

¹⁰Во время гнева Твоего Ты сделаешь их, как печь огненную; во гневе Своем Господь погубит их, и пожрет их огонь.

¹¹Ты истребишь плод их с земли и семя их - из среды сынов человеческих,

¹²ибо они предприняли против Тебя злое, составили замыслы, но не могли [выполнить их].

¹³Ты поставишь их целью, из луков Твоих пустишь стрелы в лице их.

¹⁴Вознесись, Господи, силою Твоею: мы будем воспевать и прославлять Твое могущество.

 

Псалом 50.

¹Начальнику хора. Псалом Давида,

²когда приходил к нему пророк Нафан, после того, как Давид вошел к Вирсавии.

³Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.

⁴Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня,

⁵ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.

⁶Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.

⁷Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя.

⁸Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость [Твою].

⁹Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега.

¹⁰Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные.

¹¹Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои.

¹²Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня.

¹³Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня.

¹⁴Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня.

¹⁵Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся.

¹⁶Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою.

¹⁷Господи! отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою:

¹⁸ибо жертвы Ты не желаешь,- я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь.

¹⁹Жертва Богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже.

²⁰Облагодетельствуй, [Господи,] по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима:

²¹тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на алтарь Твой тельцов.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Если бы я был русским романистом и имел талант, то непременно брал бы героев моих из русского родового дворянства, потому что лишь в одном этом типе культурных русских людей возможен хоть вид красивого порядка и красивого впечатления, столь необходимого в романе для изящного воздействия на читателя. Говоря так, вовсе не шучу, хотя сам я - совершенно не дворянин, что, впрочем, вам и самим известно. Еще Пушкин наметил сюжеты будущих романов своих в "Преданиях русского семейства", и, поверьте, что тут действительно всё, что у нас было доселе красивого. По крайней мере тут всё, что было у нас хотя сколько-нибудь завершенного. Я не потому говорю, что так уже безусловно согласен с правильностью и правдивостью красоты этой; но тут, например, уже были законченные формы чести и долга, чего, кроме дворянства, нигде на Руси не только нет законченного, но даже нигде и не начато. Я говорю как человек спокойный и ищущий спокойствия. ………..

Там хороша ли эта честь и верен ли долг - это вопрос второй; но важнее для меня именно законченность форм и хоть какой-нибудь да порядок, и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которых вот уже двести лет всё ничего не выходит. ………..

Положение нашего романиста в таком случае было бы совершенно определенное: он не мог бы писать в другом роде, как в историческом, ибо красивого типа уже нет в наше время, а если и остались остатки, то, по владычествующему теперь мнению, не удержали красоты за собою. О, и в историческом роде возможно изобразить множество еще чрезвычайно приятных и отрадных подробностей! Можно даже до того увлечь читателя, что он примет историческую картину за возможную еще и в настоящем. Такое произведение, при великом таланте, уже принадлежало бы не столько к русской литературе, сколько к русской истории. Это была бы картина, художественно законченная, русского миража, но существовавшего действительно, пока не догадались, что это - мираж. Внук тех героев, которые были изображены в картине, изображавшей русское семейство средневысшего культурного круга в течение трех поколений сряду и в связи с историей русской, - этот потомок предков своих уже не мог бы быть изображен в современном типе своем иначе, как в несколько мизантропическом, уединенном и несомненно грустном виде. Даже должен явиться каким-нибудь чудаком, которого читатель с первого взгляда мог бы признать как за сошедшего с поля и убедиться, что не за ним осталось поле. Еще далее - и исчезнет даже и этот внук-мизантроп; явятся новые лица, еще неизвестные, и новый мираж; но какие же лица? Если некрасивые, то невозможен дальнейший русский роман. Но увы! роман ли только окажется тогда невозможным?

Скажите мне теперь, Аркадий Макарович, что семейство это - явление случайное, и я возрадуюсь духом. Но, напротив, не будет ли справедливее вывод, что уже множество таких, несомненно родовых, семейств русских с неудержимою силою переходят массами в семейства случайные и сливаются с ними в общем беспорядке и хаосе. Тип этого случайного семейства указываете отчасти и вы в вашей рукописи. Да, Аркадий Макарович, вы - член случайного семейства, в противоположность еще недавним родовым нашим типам, имевшим столь различные от ваших детство и отрочество.

Признаюсь, не желал бы я быть романистом героя из случайного семейства!

Работа неблагодарная и без красивых форм. Да и типы эти, во всяком случае, - еще дело текущее, а потому и не могут быть художественно законченными. Возможны важные ошибки, возможны преувеличения, недосмотры. Во всяком случае, предстояло бы слишком много угадывать. Но что делать, однако ж, писателю, не желающему писать лишь в одном историческом роде и одержимому тоской по текущему? Угадывать и... ошибаться.

Но такие "Записки", как ваши, могли бы, кажется мне, послужить материалом для будущего художественного произведения, для будущей картины - беспорядочной, но уже прошедшей эпохи. О, когда минет злоба дня и настанет будущее, тогда будущий художник отыщет прекрасные формы даже для изображения минувшего беспорядка и хаоса. Вот тогда-то и понадобятся подобные "Записки", как ваши, и дадут материал - были бы искренни, несмотря даже на всю их хаотичность и случайность... Уцелеют по крайней мере хотя некоторые верные черты, чтоб угадать по ним, что могло таиться в душе иного подростка тогдашнего смутного времени, - дознание, не совсем ничтожное, ибо из подростков созидаются поколения..."

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Псалом 3.

¹Псалом Давида, когда он бежал от Авессалома, сына своего.

²Господи! как умножились враги мои! Многие восстают на меня;

³многие говорят душе моей: "нет ему спасения в Боге".

⁴Но Ты, Господи, щит предо мною, слава моя, и Ты возносишь голову мою.

⁵Гласом моим взываю к Господу, и Он слышит меня со святой горы Своей.

⁶Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня.

⁷Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня.

⁸Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой! ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих; сокрушаешь зубы нечестивых.

⁹От Господа спасение. Над народом Твоим благословение Твое.

 

Псалом 37.

¹Псалом Давида. В воспоминание [о субботе].

²Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня,

³ибо стрелы Твои вонзились в меня, и рука Твоя тяготеет на мне.

⁴Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих, ⁵ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне, ⁶смердят, гноятся раны мои от безумия моего.

⁷Я согбен и совсем поник, весь день сетуя хожу,

⁸ибо чресла мои полны воспалениями, и нет целого места в плоти моей.

⁹Я изнемог и сокрушен чрезмерно; кричу от терзания сердца моего.

¹⁰Господи! пред Тобою все желания мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя.

¹¹Сердце мое трепещет; оставила меня сила моя, и свет очей моих,- и того нет у меня.

¹²Друзья мои и искренние отступили от язвы моей, и ближние мои стоят вдали.

¹³Ищущие же души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели моей и замышляют всякий день козни;

¹⁴а я, как глухой, не слышу, и как немой, который не открывает уст своих;

¹⁵и стал я, как человек, который не слышит и не имеет в устах своих ответа,

¹⁶ибо на Тебя, Господи, уповаю я; Ты услышишь, Господи, Боже мой.

¹⁷И я сказал: да не восторжествуют надо мною [враги мои]; когда колеблется нога моя, они величаются надо мною.

¹⁸Я близок к падению, и скорбь моя всегда предо мною.

¹⁹Беззаконие мое я сознаю, сокрушаюсь о грехе моем.

²⁰А враги мои живут и укрепляются, и умножаются ненавидящие меня безвинно;

²¹и воздающие мне злом за добро враждуют против меня за то, что я следую добру.

²²Не оставь меня, Господи, Боже мой! Не удаляйся от меня;

²³поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!

 

Псалом 62.

¹Псалом Давида, когда он был в пустыне Иудейской.

²Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной,

³чтобы видеть силу Твою и славу Твою, как я видел Тебя во святилище:

⁴ибо милость Твоя лучше, нежели жизнь. Уста мои восхвалят Тебя.

⁵Так благословлю Тебя в жизни моей; во имя Твое вознесу руки мои.

⁶Как туком и елеем насыщается душа моя, и радостным гласом восхваляют Тебя уста мои, ⁷когда я вспоминаю о Тебе на постели моей, размышляю о Тебе в ночные стражи,

⁸ибо Ты помощь моя, и в тени крыл Твоих я возрадуюсь;

⁹к Тебе прилепилась душа моя; десница Твоя поддерживает меня.

¹⁰А те, которые ищут погибели душе моей, сойдут в преисподнюю земли;

¹¹сразят их силою меча; достанутся они в добычу лисицам.

¹²Царь же возвеселится о Боге, восхвален будет всякий, клянущийся Им, ибо заградятся уста говорящих неправду.

 

Псалом 87.

¹Песнь. Псалом, Сынов Кореевых. Начальнику хора на Махалаф, для пения. Учение Емана Езрахита.

²Господи, Боже спасения моего! днем вопию и ночью пред Тобою:

³да внидет пред лице Твое молитва моя; приклони ухо Твое к молению моему,

⁴ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней.

⁵Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы,

⁶между мертвыми брошенный,- как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты.

⁷Ты положил меня в ров преисподний, во мрак, в бездну.

⁸Отяготела на мне ярость Твоя, и всеми волнами Твоими Ты поразил [меня].

⁹Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, и не могу выйти.

¹⁰Око мое истомилось от горести: весь день я взывал к Тебе, Господи, простирал к Тебе руки мои.

¹¹Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя?

¹²или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя - в месте тления?

¹³разве во мраке позна'ют чудеса Твои, и в земле забвения - правду Твою?

¹⁴Но я к Тебе, Господи, взываю, и рано утром молитва моя предваряет Тебя.

¹⁵Для чего, Господи, отреваешь душу мою, скрываешь лице Твое от меня?

¹⁶Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю.

¹⁷Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня,

¹⁸всякий день окружают меня, как вода: облегают меня все вместе.

¹⁹Ты удалил от меня друга и искреннего; знакомых моих не видно.

 

Псалом 102.

¹Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя - святое имя Его.

²Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех благодеяний Его.

³Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои;

⁴избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами;

⁵насыщает благами желание твое: обновляется, подобно орлу, юность твоя.

⁶Господь творит правду и суд всем обиженным.

⁷Он показал пути Свои Моисею, сынам Израилевым - дела Свои.

⁸Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив:

 ⁹не до конца гневается, и не вовек негодует.

¹⁰Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам:

¹¹ибо как высоко небо над землею, так велика милость [Господа] к боящимся Его;

¹²как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши;

¹³как отец милует сынов, так милует Господь боящихся Его.

¹⁴Ибо Он знает состав наш, помнит, что мы - персть.

¹⁵Дни человека - как трава; как цвет полевой, так он цветет.

¹⁶Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его.

¹⁷Милость же Господня от века и до века к боящимся Его,

¹⁸и правда Его на сынах сынов, хранящих завет Его и помнящих заповеди Его, чтобы исполнять их.

¹⁹Господь на небесах поставил престол Свой, и царство Его всем обладает.

²⁰Благословите Господа, [все] Ангелы Его, крепкие силою, исполняющие слово Его, повинуясь гласу слова Его;

²¹благословите Господа, все воинства Его, служители Его, исполняющие волю Его; ²²благословите Господа, все дела Его, во всех местах владычества Его. Благослови, душа моя, Господа!

 

Псалом 142.

¹Господи! услышь молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей; услышь меня по правде Твоей

²и не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих.

³Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою, принудил меня жить во тьме, как давно умерших,-

⁴и уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое.

⁵Вспоминаю дни древние, размышляю о всех делах Твоих, рассуждаю о делах рук Твоих.

⁶Простираю к Тебе руки мои; душа моя - к Тебе, как жаждущая земля.

⁷Скоро услышь меня, Господи: дух мой изнемогает; не скрывай лица Твоего от меня, чтобы я не уподобился нисходящим в могилу.

⁸Даруй мне рано услышать милость Твою, ибо я на Тебя уповаю. Укажи мне, [Господи,] путь, по которому мне идти, ибо к Тебе возношу я душу мою.

⁹Избавь меня, Господи, от врагов моих; к Тебе прибегаю.

¹⁰Научи меня исполнять волю Твою, потому что Ты Бог мой; Дух Твой благий да ведет меня в землю правды.

¹¹Ради имени Твоего, Господи, оживи меня; ради правды Твоей выведи из напасти душу мою.

¹²И по милости Твоей истреби врагов моих и погуби всех, угнетающих душу мою, ибо я Твой раб.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 3

Эти слова перифразируют Слово Исаака Сириянина «О покаянии» (83)

Какъ благодать на благодать [1]  — людямъ по крещеніи дано покаяніе. Ибо покаяніе есть второе возрожденіе отъ Бога. И то дарованіе, котораго залогъ пріяли мы отъ веры, пріемлемъ покаяніемъ. Покаяніе есть дверь милости, отверстая усильно ищущимъ его; сею дверію входимъ въ Божію милость; помимо этого входа не обретемъ милости; /вси бо/, по слову Божественнаго Писанія, /согрешиша оправдаеми туне благодатію Его/ (Рим. 3, 23-24). Покаяніе есть вторая благодать, и рождается въ сердце отъ веры и страха [2]; страхъ же есть отеческій жезлъ, управляющій нами, пока не достигнемъ духовнаго рая благъ; а когда достигнемъ, тогда оставляетъ онъ насъ и обращается вспять.

Рай есть любовь Божія, въ которой наслажденіе всеми блаженствами, — где блаженный Павелъ напитался преестественною пищею, и какъ скоро вкусилъ тамъ отъ древа жизни, воскликнулъ, сказавъ: /ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Богъ любящимъ Его/ (1 Кор. 2, 9). Отъ древа сего былъ отстраненъ Адамъ советомъ діавольскимъ. Древо жизни есть любовь Божія, отъ которой отпалъ Адамъ; и съ техъ поръ не встречала уже его радость, но работалъ и трудился онъ на

земле терній. Лишенные любви Божіей, если и по правоте ходятъ, едятъ тотъ хлебъ пота въ делахъ своихъ, какой повелено было есть первозданному по отпаденіи [3] его. Пока не обретемъ любви, деланіе наше на земле терній; и хотя сеяніе наше бываетъ сеяніемъ правды, однако и сеемъ и пожинаемъ мы среди терній, и ежечасно уязвляемся ими, и, что бы ни делали къ своему оправданію [4], живемъ въ поте лица. А когда обретемъ любовь, тогда станемъ питаться хлебомъ небеснымъ и укрепляться ювъ силахъ безъ работы и труда. Небесный хлебъ есть Христосъ, сшедшій /съ небесе/ и /даяй животъ міру/ (Іоан. 6, 33), и это есть пища ангельская.

Кто обрелъ любовь, тотъ каждый день и часъ вкушаетъ Христа, и делается отъ сего безсмертнымъ; ибо сказано: /кто снесть отъ хлеба сего, егоже Азъ дамъ/ ему, смерти не узритъ /во веки/ (Іоан. 6, 51. 58). Блаженъ, кто вкушаетъ отъ хлеба любви, который есть Іисусъ. А что вкушающій любви вкушаетъ Христа, сущаго надъ всеми Бога, о семъ свидетельствуетъ Іоаннъ, говоря: /Богъ любы есть/ (1 Іоан. 4, 8. 16). Итакъ, живущій въ любви пожинаетъ жизнь отъ Бога, и въ этомъ еще міре, въ ощущаемомъ здесь, обоняетъ оный воздухъ воскресенія. Симъ воздухомъ насладятся праведные по воскресеніи. Любовь есть царство; о ней Господь таинственно обетовалъ Апостоламъ, что вкусятъ ея въ царстве Его. Ибо сказанное: /да ясте и піете на трапезе царствія Моего/ (Лук. 22, 30), что иное означаетъ, какъ не любовье Любви достаточно для того, чтобы напитать человека вместо

пищи и питія. Вотъ /вино/, веселящее /сердце человека/ (Псал. 103, 15). Блаженъ, кто испіетъ вина сего! Испили его невоздержные, и устыдились; испили грешники, и забыли пути преткновеній; испили піяницы, и стали постниками; испили богатые, и возжелали нищеты; испили убогіе, и обогатились надеждою; испили недужные, и стали сильны; испили невежды, и умудрились.

Какъ невозможно переплыть большое море безъ корабля и ладіи, такъ никто не можетъ безъ страха достигнуть любви. Смрадное море между нами и духовнымъ раемъ можемъ переплыть только на ладіи покаянія, на которой есть гребцы страха. Но если сіи гребцы страха не правятъ кораблемъ покаянія, на которомъ по морю міра сего преходимъ къ Богу, то утопаемъ въ этомъ смрадномъ море. Покаяніе есть корабль, а страхъ — его кормчій, любовь же — Божественная пристань. Поэтому, страхъ вводитъ насъ на корабль покаянія, переправляетъ по смрадному морю жизни, и путеводитъ къ Божественной пристани, которая есть любовь. Въ сію пристань приходятъ все труждающіеся и обремененные покаяніемъ. И когда достигнемъ любви, тогда достигли мы Бога, и путь нашъ свершонъ, и пришли мы къ острову тамошняго міра, где Отецъ, Сынъ и Духъ Святый. Ему слава и держава! И насъ страхомъ Своимъ да соделаетъ достойными славы и любви Его! Аминь.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ 4

 

покаяние Но тут стоял, однако же, факт: бывший революционер явился в любезном отечестве не только без всякого беспокойства, но чуть ли не с поощрениями; стало быть, ничего, может, и не было. Липутин шепнул мне раз, что, по слухам, Петр Степанович будто бы где-то принес покаяние и получил отпущение, назвав несколько прочих имен, и таким образом, может, и успел уже заслужить вину, обещая и впредь быть полезным отечеству. Я передал эту ядовитую фразу Степану Трофимовичу, и тот, несмотря на то, что был почти не в состоянии соображать, сильно задумался. (Бс 169)

 

покаянных Андрей Антонович был прощен и утешен. Супруги согласились во всем, все было забыто, и когда, в конце объяснения, фон Лембке все-таки стал на колени, с ужасом вспоминая о главном заключительном эпизоде запрошлой ночи, то прелестная ручка, а за нею и уста супруги заградили пламенные излияния покаянных речей рыцарски деликатного, но ослабленного умилением человека. Все видели на лице ее счастье. (Бс 360)

 

покаяние Мысль эта -- великая мысль, и полнее не может выразиться христианская мысль. Дальше подобного удивительного подвига, который вы замыслили, идти покаяние не может, если бы только...      -- Если бы что? (Тх 24)

 

покаяние Если бы что? -- Если бы это действительно было покаяние и действительно христианская мысль. -- Это, мне кажется, тонкости; не все ли равно? (Тх 24)

 

покаяние Документ этот идет прямо из потребности сердца, смертельно уязвленного, -- так ли я понимаю? -- продолжал он с настойчивостью и с необыкновенным жаром. -- Да, сие есть покаяние и натуральная потребность его, вас поборовшая, и вы попали на великий путь, путь из неслыханных. Но вы как бы уже ненавидите вперед всех тех, которые прочтут здесь описанное, и зовете их в бой. (Тх 24)

 

покаяния Но вы как бы уже ненавидите вперед всех тех, которые прочтут здесь описанное, и зовете их в бой. Не стыдясь признаться в преступлении, зачем стыдитесь вы покаяния? Пусть глядят на меня, говорите вы; ну, а вы сами, как будете глядеть на них? (Тх 24)

 

покаяния И еще повторю вам, что вы ужасный чудак. -- Даже в форме самого великого покаяния сего заключается уже нечто смешное. О, не верьте тому, что не победите! -- воскликнул он вдруг почти в восторге, -- даже сия форма победит( указал он на листки), если только искренно примете заушение и заплевание. (Тх 27)

 

покаянном Об заклад побьюсь, что вы ему в эту минуту в чем-нибудь завидуете! - Напротив, мой друг, напротив, и если хочешь, то очень рад, что вижу тебя в таком замысловатом расположении духа; клянусь, что я именно теперь в настроении в высшей степени покаянном, и именно теперь, в эту минуту, в тысячный раз может быть, бессильно жалею обо всем, двадцать лет тому назад происшедшем. К тому же, видит бог, что все это произошло в высшей степени нечаянно... ну а потом, сколько было в силах моих, и гуманно; по крайней мере сколько я тогда представлял себе подвиг гуманности. (Пд 105)

 

покаяние Многие повергались на колени и не вставали с колен во все время посещения. Многие из "высших" даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе в первейшую обязанность, все до единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с одной стороны, а с другой - покаяние и жажда разрешить какой-нибудь /БрК040 трудный вопрос души или трудный момент в жизни собственного сердца. Так что вдруг такое шутовство, которое обнаружил Федор Павлович, непочтительное к месту, в котором он находился, произвело в свидетелях, по крайней мере в некоторых из них, недоумение и удивление. (БрК 39)

 

покаяние Ничего не бойся, и никогда не бойся, и не тоскуй. Только бы покаяние не оскудевало в тебе - и все бог простит. Да и греха такого нет и не может быть на всей земле, какого бы не простил господь воистину кающемуся. (БрК 48)

 

покаянии Али может быть такой грех, чтобы превысил божью любовь? О покаянии лишь заботься, непрестанном, а боязнь отгони вовсе. Веруй, что бог тебя любит так, как ты и не помышляешь о том, хотя бы со грехом твоим и во грехе твоем любит. (БрК 48)

 

покаяние В келье у преподобного отца Зосимы, увлекшись своею несчастною родственною распрей с сыном, он произнес несколько слов совершенно некстати... словом сказать, совершенно неприличных... о чем, как кажется (он взглянул на иеромонахов), вашему высокопреподобию уже и известно. А потому, сам сознавая себя виновным и искренно раскаиваясь, почувствовал стыд и, не могши преодолеть его, просил нас, меня и сына своего,  Ивана Федоровича, заявить пред вами все свое искреннее сожаление, сокрушение и покаяние... Одним словом, он надеется и хочет вознаградить все потом, а теперь, испрашивая вашего благословения, просит вас забыть о случившимся... (БрК 80)

 

покаяние Иные исповедовались на коленях. Старец разрешал, мирил, наставлял, налагал покаяние, благословлял и отпускал. Вот против этих-то братских "исповедей" и восставали противники старчества, говоря, что это профанация исповеди как таинства, почти кощунство, хотя тут было совсем иное. (БрК 145)

 

покаяние Всяк ходи около сердца своего, всяк себе исповедайся неустанно. Греха своего не бойтесь, даже и сознав его, лишь бы покаяние было, но условий с богом не делайте. Паки говорю - не гордитесь. (БрК 149)

 

покаянных О Santa Maria, что я слышу: уже не с тем. Но доколе же это продолжится, и как вам не стыдно!" - "Ah mon pere, - отвечает грешница, вся в покаянных слезах. - Ca lui fant de plaisir et a moi si peu de peine!" Ну, представь себе такой ответ! Тут уж и я отступился: это крик самой природы, это, если хочешь, лучше самой невинности! (БКа 81)

 

покаяние Убьют-с, видел прямо, что убьют меня-с", - говорил он на следствии, трясясь и трепеща даже перед нами, несмотря на то, что запугавший его мучитель был уже сам под арестом и не мог уже прийти наказать его. "Подозревали меня всякую минуту-с, сам в страхе и трепете, чтобы только их гнев утолить, спешил сообщить им всякую тайну-с, чтобы тем самым невинность мою перед ними видеть могли-с и живого на покаяние отпустили-с". Вот собственные слова его, я их записал и запомнил: (БКа 137)

 

покаяния Народ знает только, что и сам он виновен вместе с каждым преступником. Но, обвиняя себя, он тем-то и доказывает, что не верит в "среду"; верит, напротив, что среда зависит вполне от него, от его беспрерывного покаяния и самосовершенствования. Энергия, труд и борьба -- вот чем перерабатывается среда. (Пб 21:  18)

 

покаяние Происходило это еще за несколько лет до прихода к старцу. Кто был этот Влас, откуда и как его имя -- старец, разумеется, не открыл, равно как и покаяние, которое наложил на него. Должно быть, обременил душу страшным трудом, даже не по силам человеческим, рассуждая, что чем больше, тем тут и лучше: (Пб 21:  34)

 

покаяния Иной добрейший человек как-то вдруг может сделаться омерзительным безобразником и преступником. -- стоит только попасть ему в этот вихрь, роковой для нас круговорот судорожного и моментального самоотрицания и саморазрушения. так свойственный русскому народному характеру в иные роковые минуты его жизни. Но зато с такою же силою, с такою же стремительностью, с такою же жаждою самосохранения и покаяния русский человек, равно как и весь народ, и спасает себя сам, и обыкновенно, когда дойдет до последней черты, то есть когда уже идти больше некуда. Но особенно характерно то, что обратный толчок, толчок восстановления и самоспасения, всегда бывает серьезнее прежнего порыва -- порыва отрицания и саморазрушения. (Пб 21:  35)

 

покаянием Ну а другой-то Влас, оставшийся, искуситель? Легенда не говорит, что он пополз за покаянием, не упоминает о нем ничего. Может, пополз и он, а может, и остался в деревне и живет себе до сих пор, опять пьет и зубоскалит по праздникам: ведь не он же видел видение. (Пб 21: 40)

 

покаяния Христос долго ждал, что развратные старшие братья ваши покаются, а теперь он сам разрешает вам провозгласить: "Fraternite ou la mort" (Будь мне братом или голову долой)! Если брат твой не хочет разделить с тобой пополам свое имение, то возьми у него все, ибо Христос долго ждал его покаяния, а теперь пришел срок гнева и мщения. Знайте тоже, что вы безвинны во всех бывших и будущих грехах ваших, ибо все грехи ваши происходили лишь от вашей бедности. (Пб 22: 89)

 

покаяние Да и вообще надо бы здесь заметить, раз навсегда, что слово "воля народа" в прошлогоднем движении его вовсе неуместно, да и ровно ни к чему не служит, потому что ничего точно не обозначает. Прошлого года не воля народа обозначилась, а великое сострадание его, во-первых, во-вторых, ревность о Христе, а в-третьих, собственное как бы покаяние его, вроде как бы говения -- право, этак можно бы выразиться. Я это поясню ниже, но теперь прибавлю, что весьма рад, в устах Левина, таким выражениям про прошлогодних добровольцев, как пойти в шайку Пугачева и проч. (Пб 25:213)

 

покаянные Таким образом, темный и совершенно необразованный русский народ, то есть самые даже простые деревенские мужики, совершенно не зная истории и географии, знают, однако же, отлично, и уже очень давно, что святыми местами и всеми тамошними восточными христианами овладели нечестивые агаряне, магометане, турки и что жить христианам по всему Востоку чрезвычайно трудно и тяжело. Знает об этом русский народ с сокрушением сердца; а такова уже русская народная черта, историческая, что покаянные подвиги хождения ко святым местам он издревле еще высоко ценил. Сердцем его всегда влекло туда, -- черта историческая. (Пб 25: 214)

 

покаянное Эти рассказы передаются не по книгам, а заучились изустно. В этих рассказах, и в рассказах про святые места, заключается для русского народа, так сказать, нечто покаянное и очистительное, Даже худые, дрянные люди, барышники и притеснители, получали нередко странное и неудержимое желание идти странствовать, очиститься трудом, подвигом, исполнить давно данное обещание. Если не на Восток, не в Иерусалим, то устремлялись ко святым местам русским, в Киев, к Соловецким чудотворцам. (Пб 25: 215)

 

покаянном Если не на Восток, не в Иерусалим, то устремлялись ко святым местам русским, в Киев, к Соловецким чудотворцам. Некрасов, создавая своего великого "Власа", как великий художник, не мог и вообразить его себе иначе, как в веригах, в покаянном скитальчестве. Черта эта в жизни народа нашего -- историческая, на которую невозможно не обратить внимания, даже и потому только, что ее нет более ни в одном европейском народе. (Пб 25:215)

 

покаянная Довольно давно уже, относительно говоря, как последовало у нас освобождение крестьян, и вот прошли эти годы -- и что же увидел в среде своей народ? Увидел он, между прочим, увеличившееся пьянство, умножившихся и усилившихся кулаков, кругом себя нищету, на себе нередко звериный образ, -- многих, о, многих, может быть, брала уже за сердце какая-то скорбь, покаянная скорбь, скорбь самообвинения, искания лучшего, святого... И вот вдруг раздается голос об угнетении христиан, об мучениях за церковь, за веру, о христианах, полагающих голову за Христа и идущих на крест (так как если бы они согласились отречься от креста и принять магометанство, то были бы все пощажены и награждены, -- это-то уже, конечно, народу было известно). (Пб 25:216)

 

покаянию Поднялись воззвания к пожертвованиям, затем пронесся слух про русского генерала, поехавшего помогать христианам, затем начались добровольцы, -- все это потрясло народ. Именно потрясло, как я выразился выше, как бы призывом к покаянию, к говенью. Кто не мог идти сам, принес свои гроши, но добровольцев все провожали, все, вся Россия. (Пб 25:216)

 

покаяние Умный Левин мог бы понять гораздо более его, но его сбило с толку соображение, что народ не знает истории и географии, а главное, досада на то, что какие-то Рагозовы объявляют войну, даже не спросясь его. Но объявления войны не было, а со стороны народа было как бы всеобщее умиленное покаяние, жажда принять участие в чем-то святом, в деле Христовом, за ревнующих о кресте его, -- вот все что было. Так что движение-то было и покаянное и в то же время историческое. (Пб 25: 216)

 

покаянное Но объявления войны не было, а со стороны народа было как бы всеобщее умиленное покаяние, жажда принять участие в чем-то святом, в деле Христовом, за ревнующих о кресте его, -- вот все что было. Так что движение-то было и покаянное и в то же время историческое. Заметьте себе, что, говоря про эту историческую черту русского народа, то есть про ревность его к "делу божию", ко святым местам, к угнетенному христианству и вообще ко всему покаянному, божественному, я ведь вовсе не думаю хвалить за это русский народ: я не хвалю и не хулю, я только констатирую факт, {i которым многое объяснить можно}. (Пб 25: 216)

 

покаянному Так что движение-то было и покаянное и в то же время историческое. Заметьте себе, что, говоря про эту историческую черту русского народа, то есть про ревность его к "делу божию", ко святым местам, к угнетенному христианству и вообще ко всему покаянному, божественному, я ведь вовсе не думаю хвалить за это русский народ: я не хвалю и не хулю, я только констатирую факт, которым многое объяснить можно. Что же делать, что у нас есть такая историческая черта? (Пб 25: 216)

 

покаянную Можно бы внушить, наконец, паломнику, что хождения его по святым местам богу вовсе не надобны, потому, главное, что ни ему самому, ни семейству его и никому пользы никакой не приносят, а что, напротив, приносят даже вред, ибо странствующий, уходя надолго, оставляет свой дом, родину, в сущности для цели эгоистической, для спасения души своей, тогда как богу несравненно было бы приятнее, если б он употребил свой праздный досуг на какую-нибудь пользу ближнему: посидел бы на огороде, присмотрел бы за телятами и проч., и проч. Одним словом, можно бы наговорить много прекрасного; но что же, однако, делать, если так именно сложилась эта историческая черта и искание доброго приняло в народе нашем почти что одну форму, то есть форму покаянную, в паломническом или жертвенном виде? По крайней мере, в ожидании "просвещения", умный Левин мог бы зачесть народу эту историческую черту его. (Пб 25: 217)

 

покаянное Он мог бы понять, по крайней мере, что многие добровольцы и народ, провожавший их, действовали из побуждения хорошего, думали дело сделать доброе (в этом нельзя же не согласиться!), а стало быть, во всяком случае, это были хорошие представители народа, конечно, не "блиставшие просвещением", но и не потерянные же люди, не бесшабашные, не стрюцкие, не заболтавшиеся, а, напротив, даже, может быть, лучшие люди из народа. Дело это было ведено прямо, как Христово дело, а у многих, у очень многих в тайниках души их -- именно как очистительное и покаянное дело. И ли один-то из всего этого народа не чувствовал себя за это дело виноватым перед царем своим! (Пб 25:217)

 

покаянии Да, г-н Наблюдатель, суд помиловал действительную преступницу, действительную, несмотря на несомненный теперь и роковой "аффект беременности", столь осмеянный вами, г-н Наблюдатель, и в котором я глубоко и уже непоколебимо теперь убежден. Ну, а теперь решите сами: если б разорвали брак, отторгли ее от человека, которого она несомненно любила и любит и который для нее составляет все ее семейство, и одинокую, двадцатилетнюю, с младенцем на руках, беспомощную сослали в Сибирь -- на разврат, на позор (ведь это падение-то в Сибири наверно же бы случилось) -- скажите, что толку в том,что погибла, истлела бы жизнь, которая теперь, кажется, возобновилась вновь, возвратилась к истине в суровом очищении, в суровом покаянии и с обновившимся сердцем. Не лучше ли исправить, найти и восстановить человека, чем прямо снять с него голову. (Пб 26: 106)

 

покаяния Мало того: взглянуть на эту красоту стихов как на " практическую" же вещь, способную доставить прибыль, деньги, славу, и употребить эту вещь в этом смысле? Или, напротив того, скорбь поэта не проходила и после стихов, не удовлетворялась ими; красота их, сила, в них выраженная, угнетала и мучила его самого, и если, будучи не в силах совладать с своим вечным демоном, с страстями, победившими его на всю жизнь, он и опять падал, то спокойно ли примирялся с своим падением, не возобновлялись ли его стоны и крики еще сильнее в тайные святые минуты покаяния, -- повторялись ли, усиливались ли в сердце его с каждым разом так, что сам он, наконец, мог видеть ясно, чего стоит ему его демон и как дорого заплатил он за те блага, которые получил от него. Одним словом, если он и мог примиряться моментально с демоном своим и даже сам мог пускаться оправдывать "практичность" свою в разговорах с людьми, то оставалось ли такое примирение и успокоение навечно или, напротив, улетало мгновенно из сердца, оставляя по себе еще жгуче боль, стыд и угрызения? (Пб 26: 123)

 

покаянной Ведь мы знаем о падениях его, о демоне его из его же стихов. Не было бы этих стихов, которые он в покаянной искренности своей не убоялся огласить, то и все, что говорилось о нем как о человеке, о "практичности" его и о прочем, -- все это умерло бы само собою и стерлось бы из памяти людей, понизилось бы прямо до сплетни,так что всякое оправдание его оказалось бы вовсе и не нужным ему. Замечу кстати, что для практического и столь умеющего обделывать дела свои человека действительно непрактично было оглашать свои покаянные стоны и вопли, а стало быть, он, может быть, вовсе был не столь практичен, как иные утверждают о нем. Тем не менее, повторяю, на суд граждан он должен идти, ибо сам признал этот суд. (Пб 26:  124)